Важное достижение криптовалютных технологий - возможность самостоятельно хранить свои ценности. Если спросите меня, что самое ценное в биткоине, я отвечу: “Самое ценное - что государство не может его у меня отнять”. Многие понимают это. Поэтому в маркетинге криптопроектов часто можно увидеть упоминание self-custody. Все знают, что для людей из криптомира это важно, и слово self-custody действительно способно привлечь внимание.
Но что под ним понимают? Вроде бы проблема self-custody должна сводиться к вопросу о том, действительно ли у вас есть всё то, что вы видите в своём кошельке, действительно ли вы свободны распоряжаться этим. При self-custody у вас есть свобода: вы можете распорядиться своими активами как угодно. В противном случае вместо свободы у вас есть право: то есть для распоряжения активами требуется, чтобы кто-то выполнил свою обязанность и позволил вам распорядиться.
Но оказывается, за маркетинговыми утверждениями о self-custody не всегда стоит свобода и полный контроль над своими ценностями. Слово self-custody в современном криптовалютном бизнесе далеко не так однозначно, как кажется. Давайте разбираться.
Сундук с золотом vs. банк: первые хранители ценностей
Всё просто, если вернуться на пару веков назад и представить себе купца, который возвращается с выручкой – мешочком золотых монет – и думает, куда их спрятать. Если он хранит золото самостоятельно: дома, под половицами, в сундуке с замком - то это self-custody. Если он относит монеты в банк, получая взамен расписку (прообраз банкноты), то это не self-custody: монеты-то теперь не под рукой, их всецело контролирует банк.
Мерилом ценности банкноты бала честность и надёжность банка. Пока банк честен и надёжен – всё хорошо. Его банкноты стоят на свободном рынке столько же, сколько стоит золото, права на которое они удостоверяют. Банк прогорел - его банкноты ничего не стоят.
Банкноты: от расписок к гарантиям государства
Но если говорить о дне сегодняшнем, то придёт ли кому-нибудь в голову назвать банкноту кастодиальным финансовым продуктом? Нет, потому что смысл банкноты коренным образом изменился. Выпуск банкнот стали регулировать государства: право печатать банкноты перешло к центральным банкам, и каждая купюра стала официальным платежным средством. У них появилась собственная ценность, основанная не на ценности золотых резервов банка, а на законе.
Государство объявило свои банкноты обязательными к приёму на территории страны. Никто не может отказаться принять их в уплату долга или покупки. Например, в Австрии и Швейцарии закон прямо обязывает магазины принимать наличные евро и франки. И если ты знаешь, что всё, продаваемое в стране, ты можешь получить в обмен на банкноты, то зачем тебе то золото, права на которое они изначально удостоверяли? Золото примет не каждый продавец, а банкноту - каждый.
А когда вы кладёте банкноту в домашний сейф или даже под матрас – что это, если не современный вариант сундука с золотом? Наличные деньги, которые вы храните лично, находятся в вашем полном распоряжении. Это выглядит как self-custody: вы не отдаёте банкноту никому на хранение, не зависите от работы банков или электронных систем. Если вы надёжно спрячете купюру, то ни банк, ни государство не могут её у вас забрать.
Дома вы – свой собственный банк: обеспечиваете сохранность денег сами; кому дать ключ от сейфа – тоже решаете сами. Некоторые государства подчёркивают значимость такого выбора: например, законодательство Австрии и Швейцарии поддерживает право граждан на наличные расчёты, чтобы люди имели альтернативу безналичным системам.
Можно ли считать хранение банкнот дома self-custody? Наверняка, многие так это и назовут. То, что начиналось как документ, подтверждающий приём на кастодиальное хранение, превратилось, пожалуй, в самый понятный пример self-custody: вы храните ценность самостоятельно, без посредников.
Но есть нюанс: государства не вечны, как не вечны и их законы. Та банкнота, которую сегодня все обязаны принимать, завтра вполне может перестать считаться деньгами. И тогда никто не будет обязан выдать взамен банкноты какой-либо товар или оказать какую-либо услугу.
Вы контролируете сами бумажки, но не контролируете то, что за ними стоит. Бумажки сами по себе ничего не стоят. Вся их ценность - в способности и желании государства применить силу, чтобы обеспечить их приём в качестве средства платежа.
С золотом такую штуку не провернёшь. Для многих участников рынка золото обладает самостоятельной субъективной ценностью, не зависящей от того, признают ли её государства.
И если основной вопрос self-custody - это вопрос о том, есть ли у вас на самом деле те ценности, которые вы видите в своём кошельке, то, взглянув на наличные под определённым углом, можно ответить нет. Получив денежный знак за свой товар или за свою работу, вы совершаете то же самое, что совершил бы купец, отдавший золото в банк: отдаёте кому-то то, что обладает самостоятельной ценностью, а взамен получаете документ, ценность которого зависит от надёжности и честности эмитента.
Деньги на счёте: кто их хранит?
А как обстоят дела с безналичными деньгами? На первый взгляд кажется, что это самый ближайший современный аналог той самой банковской расписки, которую пару веков назад получил бы купец за своё золото. Мы принесли в банк деньги (для многих из нас они обладают самостоятельной ценностью), а взамен получили цифры на счёте, удостоверяющие наши права потребовать эти деньги обратно.
У вас нет прямого контроля над наличными. Но нужен ли он вам? Во многих странах мира закон обязывает принимать безналичные деньги в оплату любых долгов или любых работ. Подумайте сами: в вашей стране работник может потребовать от работодателя, чтобы тот выдал зарплату наличными деньгами? Или, может быть, наоборот, закон требует, чтобы оплата труда производилась через банк?
Если каждый обязан принимать плату за работу через банк (а может быть, и платёж за товар тоже?), то зачем нужны наличные? Они оказываются почти такими же невостребованными, как золото при появлении законных средств платежа. И если у богатейших людей мира лежат миллиарды на банковских счетах, это вовсе не значит, что они могут получить от банков эти миллиарды наличными. Нет, не могут. Современные безналичные деньги - это не обязательства банков выдать что-то со счёта. Это точно такое же законное платёжное средство, каким долгое время были наличные, только гораздо легче контролируемое государствами. Если государство решит заморозить ваш счёт, то денег у вас не будет. Точнее, они будут у вас лишь формально: вы по-прежнему будете видеть цифры на экране, но распоряжаться ими не сможете.
Хранение безналичных денег в наши дни сводится к хранению данных банковской карты, учётных данных интернет-банкинга и электронного устройства, на которых они записаны. И это хранение вы осуществляете самостоятельно. Это вовсе не то кастодиальное хранение, какое было бы в случае с купцом и золотыми монетами, положенными в банк.
Представьте себе, что вы, изрядно выпив, оставили на стойке бара включённый телефон с открытым банковским приложением, а кто-то воспользовался этим и перевёл все ваши деньги террористам, которые тут же их обналичили или потратили. Может быть, от обвинений в финансировании терроризма вам и удастся отбиться, а вот вернуть свои деньги - вряд ли. Их хранит не банк, их храните вы. Однако, несмотря на самостоятельность хранения, это нельзя назвать словом self-custody: свободы распоряжения-то у вас нет.
Стейблкоины: цифровые “банкноты” со своими нюансами
Теперь перенесём аналогию в мир криптовалют. Допустим, у вас есть стейблкоин – токен на блокчейне, привязанный к курсу доллара или другой валюты. Возьмём популярный USD Coin (USDC) от компании Circle. Если вы юридическое лицо, и если вы прошли проверку отдела комплаенса Circle, то Circle даже берёт на себя обязательство выдать вам по вашему требованию $1 за каждый 1 USDC.
Это выглядит в точности так же, как любой пример кастодиального хранения из истории. Тот, для кого отчеканили USDC, отдал за это компании Circle некую материальную ценность - в данном случае этой ценностью выступают безналичные деньги. И сам токен - это обязательства Circle вернуть безналичные деньги. Особенность здесь лишь в том, что Circle вернёт ценности не любому “купцу”, а только юридическому лицу, соответствующему критериям, установленным их отделом комплаенса.
Это self-custody? Нет. Это самое настоящее кастодиальное хранение. Но почему тогда DEX, на котором все расчёты ведутся в USDC, заявляет о некастодиальности?
То же самое мы можем увидеть и на официальном сайте токена: usdc.com.
О какой некастодиальности может идти речь, если USDC строится на кастодиальности третьего порядка?! О той же самой, о которой мы говорили раньше: если у вас есть USDC, то так ли вам нужны те безналичные доллары, которыми он обеспечен? Думаю, нет. Подавляющее большинство держателей USDC не являются юридическими лицами или не прошли проверку Circle: то есть они в любом случае не могут рассчитывать получить это обеспечение.
Но USDC обладает для них самостоятельной ценностью. Ведь в любой момент можно зайти на rabbit.io и обменять USDC на любую криптовалюту из более чем девяти тысяч. А можно потратить USDC в одном из более чем тысячи онлайн-магазинов, где этот токен принимают.
Главная ценность таких стейблкоинов - это их ликвидность. Никто не заставляет продавцов принимать их, но продавцы делают это добровольно, потому что расчёты в стейблкоинах - это быстро и удобно.
И если для вас стейблкоин представляет собой реальную ценность, то вы, наверное, тоже назовёте его самостоятельное хранение некастодиальным, и даже примените к нему слово self-custody.
Мосты и новые сети: где кончается self-custody?
Мир криптовалют многообразен: токены могут перемещаться между разными блокчейнами. Например, вы держите свои USDC на Эфириуме, а хотите использовать их в другой сети – скажем, как залог для торговли бессрочными свопами на dYdX Chain, Paradex Chain или на модном блокчейне Hyperliquid, где выпускаются bridged tokens. Вы отправляете свои USDC на адрес моста в сети Ethereum, там они блокируются или временно сжигаются, а взамен на целевой сети вам выдают токен-расписку, что оригинал будет возвращён.
Здесь вновь возникает кастодиальный момент: кто-то должен держать оригинальные токены, пока вы пользуетесь “мостовыми”. Часто это смарт-контракт, но иногда это бывает и группа узлов, управляемых компанией, которая хранит залоговые средства. Если с ними что-то случится (взлом, сбой, мошенничество) – ваши “мостовые” токены обесценятся, ведь оригинал пропал.
Получается, что перейдя в другую сеть, вы добавили новый слой доверия. Пока вы держали USDC в исходной сети, уровни кастодиальности сводились к эмитенту, банку и государству. Но стоило переместиться через мост – и вот, уже нужно верить, что инфраструктура моста надёжна, а его владельцы честны. Где же заканчивается self-custody? Формально вы по-прежнему контролируете свои “мостовые” монеты, ключи ведь у вас. Однако найти ликвидность для USDC из блокчейна dYdX Chain далеко не так просто. За пределами биржи dYdX он практически никому не нужен: даже Circle не примет “мостовые” токены к погашению. Ведь такие токены - это не обязательства эмитента, а обязательства моста.
Поэтому, переходя в другие блокчейны (будь то dYdX Chain, Hyperliquid, Paradex Chain или какие-либо L2-решения), пользователю важно понимать: он всё ещё владеет ключами, но не от оригинального актива, а от производного. В случае с USDC - от четвёртого производного:
- 4). USDC в блокчейнах типа dYdX Chain дают право получить USDC в блокчейнах, поддерживаемых Circle (если позволит мост);
- 3). USDC в оригинальных блокчейнах можно обменять на безналичные доллары (если позволит Circle);
- 2). безналичные доллары можно обменять на наличные доллары (если позволит банк);
- 1). наличные доллары можно обменять на любой товар (до тех пор, пока это гарантировано силой государства).
И если на этапах 1-3 производные имеют самостоятельную ценность благодаря ликвидности, то на четвёртом этапе её нет. Поэтому, с какой стороны ни смотри, данный этап точно выходит за рамки self-custody.
Цензура сети: если храню сам, а потратить не дают?
Но и это ещё не всё. Владение ключами означает лишь то, что у вас есть возможность отправить в сеть транзакцию с участием ваших токенов. Но это не даёт гарантии, что транзакция будет принята сетью. Валидаторы или майнеры блокчейна могут отказаться включить транзакцию в блок. Если сеть не даёт вам возможности самому стать валидатором или майнером, то такому саботажу вы не сможете ничего противопоставить.
Например, в блокчейнах Hyperliquid и Paradex Chain круг валидаторов ограничен, и все они тесно связаны друг с другом. Во многих других блокчейнах заявка на статус валидатора должна быть поддержана кем-то из действующих валидаторов. И это препятствует появлению в группе валидаторов людей со стороны, которые хотели бы не допустить сговора действующих валидаторов и, как следствие, цензуры транзакций.
Возникает вопрос: какой смысл в self-custody, если сеть не даст распорядиться монетами? Это серьёзный философский момент. Self-custody гарантирует, что только вы обладаете ключами, однако свобода транзакций зависит от децентрализации сети. Если блокчейн централизован или контролируется, ваш кошелёк может стать золотой клеткой – активы при вас, но использовать их можно, только если разрешат валидаторы.
Поэтому self-custody имеет смысл только в тех сетях, которые обладают цензуроустойчивостью и, пожалуй, только в отношении тех активов, которые обладают для вас самостоятельной ценностью, а не служат лишь выражением чьих-то обязательств.
Идеал self-custody - Биткоин?
Кажется, что все эти проблемы могут иметь отношение только к токенизированным активам и регулируемым блокчейнам. А если говорить о Биткоине, ценность которого не зависит ни от чьих обязательств, и майнером в сети которого может стать каждый, кто готов заплатить за ASIC и электроэнергию, то там проблем с некастодиальностью быть не должно.
Тем не менее, даже в экосистеме Биткоина есть бизнес-проекты, которые в маркетинговых материалах заявляют о некастодиальности своих сервисов, но на деле не предоставляют того уровня свободы в распоряжении активами, который можно было бы ожидать для Биткоина.
Но проблемы с self-custody там совсем не такие, как в случае со стейблкоинами на биржевых блокчейнах. Поэтому я расскажу о них в следующей части статьи.
Я опубликую её здесь же через неделю. Подписывайтесь, чтобы не пропустить!
